 |
|
БИБЛИОТЕКА |
| Библиотека | Правдивые дрессировщицкие рассказки | О доверии |
| О доверии Каюсь, не помню уже точно, как звали того пса. Кажется, Барсиком. Кличку вот забыл, а самого запомнил — будто перед глазами стоит. Да ещё бы не запомнить, мандраж-то у меня был приличный. А сильный стресс, как известно, очень способствует запоминанию. Работал я тогда вожатым служебных собак в питомнике автозавода. Совсем недолго ещё работал, только-только стал выезжать без напарника, чтобы кормить собак на постах. И вот на одном из дальних блок-постов уже месяца два как выставлен бессменно был этот самый Барсик — некрупный, но очень ладно скроенный пегий «кавказец» из отказных. Отказной — значит не поладил с хозяевами, огрызнулся или цапнул, а те из опаски сдали его в питомник. И его, как был, в наморднике, привезли на пост, посадили на цепь, растянули эту цепь до предела (чтобы, разумеется, зверь зубами не успел достать), затем намордник резко сдёрнули — и собака приступила к караульной службе. Караулил он, надо сказать, исправно — энергичный, подвижный, злобный. На месте не сидел — всё время выслеживал врагов, бегал, бросался на решётку. А в решётке устроена была дверь, чтобы можно было зайти на территорию поста и накормить собаку или заменить. Только никто не заходил — страшновато. Если пустая миска стояла близко к двери, то сначала ее через решётку подтаскивали поближе палкой, а потом бросали вдоль блока как можно дальше кусок хлеба или мяса (хлеб — чаще, а с мясом в ту пору — в СССР, да ещё времён голодной «перестройки» — туговато было). Ну и пока пёс бежит в два конца, быстренько дверь приоткрывали, каши из ведра в миску плюхали — и скорее прочь. Но это легко сделать вдвоём, а одному довольно напряжно — можно же, понятно, назад и не успеть. А в основном вожатые ездили поодиночке с водителем, у которого помощи не всегда допросишься: у него-то работа другая, на кой ему сдалось здоровьем рисковать. Ну и, грешным делом, кое-кто по подлости таких вот собачек с нехорошей репутацией и вовсе «забывал» кормить, даже и у поста не появлялся. Вышел я на смену в воскресенье, объезжаю по периметру заводскую территорию, наделяю охраняющих её зверей провизией. Этот пост, где Барсик стоит, чуть ли не самый последний по очереди. А рядом с ним вахта. И не успели мы подъехать, вахтер нас встречает и ну ругать: собаку уже больше суток не кормили, а она цепь запутала и даже ходить не может! Смотрю — ёлки зелёные! — правда: стоит Барсик почти согнувшись, и не то что ходить, а даже голову поднять не способен толком. А ещё дело-то зимой, холодно. Хочешь — не хочешь, а собаку спасать надо. Помочь мне, опять же, никто не сумеет — ни у кого ни в нашей смене, ни в других подхода к Барсику нет. А я эту животину видел до того всего-то два раза. Угощал его мясом через решётку, разговаривал — вроде как познакомился. Но мясо через решётку — одно дело, а вот зайти к нему на пост, на его жилплощадь, да ещё и цепь взяться распутывать — такой наглый оборот явно пахнет керосином. А куда денешься? Ну и захожу потихоньку, говорю с ним смиренным голосом. В глаза не гляжу, прямо не иду. Мало ли, неправильно поймёт. Однако он, вижу, так понимает, как надо. Хоть и напрягся немного, но спокойно стоит и даже то и дело отворачивается — цепь запутавшуюся и свою беспомощность показывает. А там вот что случилось: когда летом расчищали территорию от кустов, поленился кто-то пенёк вырубить. И торчит из земли чекрыжина в ладонь всего длиной, да на ней зато рогульки торчат во все стороны. А на эти самые рогульки цепь намоталась — витков, наверное, пять. И так плотно, крепко, коротко. Шею собаке и то вниз пригнуло. Конечно, будь цепь на блоке закреплена карабином, задача решалась бы куда легче. Да в том беда, что заклёпана она и на блоке, и на ошейнике. Потому выбор невелик: или цепь распутывай, или ошейник снимай. Даже коли и не был бы ошейник для надёжности прошит медной проволокой, снимать его вот так запросто со злобной собаки себе дороже. Если сразу меня не сожрёт, то как я на неё потом этот самый ошейник опять надевать стану? И так, и эдак риску хватает. Но по крайней мере, распутывая саму цепь, я хоть собаку не упущу, да и шансов удрать, пусть и с кровью, у меня побольше будет. Стало быть, надо распутывать. А как это сделать? Палкою такое дело размотать нельзя: сама по себе палка — элемент провоцирующий, вряд ли собака хорошо к ней отнесётся, тем более когда этой палкой возьмешься за цепь дёргать; а коли не получится так распутать, то потом уж точно с голыми руками туда не сунешься. Значит, надо всё сразу делать именно руками. Просто наклониться, оно, ясный пень, с одной стороны кажется безопаснее — легче отскочить. А с другой — нависнешь над собакой, да ещё тянешься, будто чего украсть хочешь — опять же не поймет. Ну и опустился я на колени, так на коленях к нему боком потихоньку ползу, да ласковые слова напеваю со всей возможной задушевностью. Дотянулся до цепи. Боюсь, конечно. И об этом тоже ему рассказываю. А как не бояться: тут, на месте бедной собаки, и ангел, наверное, давно бы озверел. Попробуй постой-ка так на морозе примотанным со вчерашнего дня, да к тому же голодным! А страшнее всего было цепь натянуть да за нее еще сильнее голову Барсикову пригнуть вниз. Хоть и проделал я указанную манипуляцию насколько мог осторожно и мягко, продолжая петь комплименты, но для собаки, тем более — взрослого кобеля с норовистым характером, это ведь унижение, да ещё какое. Если учесть, что мне к тому же пришлось встать перед ним на четвереньки, а морда Барсика оказалась прямо над моей голой шеей, то ощущения мои, сами догадываетесь, были далеко не идиллическими. Не удержался я, покосился на пёсика. И что меня тут изумило: он-то прекрасно сообразил, что я его жутко трушу, и, чтобы показать мне своё миролюбие, подчёркнуто демонстративно отвернулся в сторону и вздохнул выразительно: дескать, чего уж, делай что нужно и не бойся, я же всё понимаю... И пока я возился с цепью, он так и смотрел в сторону. Глянет на меня коротенько — не терпится же освободиться — и опять деликатно отворачивается. В общем, размотал я эту проклятую цепь, потихонечку отползаю, чтобы не сразу рядом с ним встать. А Барсик тряхнул головой, посмотрел на меня довольнёхонько и первым делом отбежал шагов на пятнадцать; остановился там, и все так же, поглядывая и демонстративно отворачиваясь, дожидался, пока я не выйду за дверь. Надо признаться, ноги меня держали не очень. После, когда я ездил кормить собак, Барсик меня встречал вполне приветливо. Не ласкался, не крутил хвостом, а с достоинством вежливо отходил подальше, разрешал войти и забрать пустые миски (а их там накапливалось иногда по нескольку штук), ждал, какой бы голодный ни был, пока я налью и поставлю ему кашу, и лишь потом, когда я закрывал дверь, бежал к еде. Все боялся меня напугать. |
| Предыдущий рассказ | Содержание | Следующий рассказ |
 |
 |
Есть вопросы? Ответы — на нашем форуме! |
||||
|
||||||
